Зимняя сказка
Делай, что должно, и пусть будет, что будет.

Зимняя разведка – экспедиция – в Мелойгубу планировалась давно. Уютно устроившись в московской квартире, мы с энтузиазмом предполагали, как будем добираться по льду Уницкой губы замерзшего Онежского озера к древней часовне святителя Николая, которая скрылась от людей в диком карельском уголке. Хотя всё наоборот. Это люди покинули с любовью построенный древний храм, где внутри видна чешуйчатость тесанных топором бревен, от которых как бы исходит тепло рук людей-строителей. Строителей храма, строителей своей жизни. Жизни, где все было на своих местах: Бог, труд, любовь, смирение. А сейчас от двух больших деревень – Мелойгуба и Кокорино, где даже была своя школа, не осталось, практически, ничего. Даже место определить сложно. Теперь туда только одна дорога – летом по воде, зимой по льду.

Но планы планами, а реальность реальностью. Зима как-то не задалась. Видимо, глобальное потепление «не дремлет». И январь, и февраль не принесли ни снега, ни мороза. Мои лыжи, покрытые пылью, уныло висели на стене в прихожей. Нерадостные сведения приходили и из Карелии. Онежское озеро покрыто не льдом, а мрачно-свинцовыми валами зимних волн. Но мартовские праздники последний шанс. И другого не будет. Елена, наш командир, принимает решение – едем! Тем более, что в конце февраля пробился робкий лучик надежды. Жители деревни Уница сообщили о том, что в относительно узкой части Уницкой губы появился лёд.

Как говорится, жребий брошен! Рубикон перейден! День отъезда. Теплый противный московский дождь усердно превращает наши теплые куртки в некое подобие гигантского компресса. А тут еще генератор. Ах, да, генератор. Как приятно путешествовать на поезде с генератором, обрывая руки, пытаться протащить этого железного монстра в тесном пространстве плацкартного вагона.

Небольшое отступление. Оригинальность нашей поездки заключалась в том, чтобы в кратчайшие сроки, буквально в три дня (8-ми мартовские выходные, на которые всем нам удалось вырваться) выполнить одновременно две задачи. Обследовать и обмерить часовню для создания проекта противоаварийных работ на лето. И построить причал для доставки стройматериалов для проведения этих самых противоаварийных работ. Дело в том, что берег Мелойгубы сильно заболочен, и тут без длинного пирса никак не обойтись. Да и рыбакам, туристам и местным жителям часовня святителя Николая станет тогда значительно доступнее.

Поезд, его величество поезд! Самое сильное успокоительное и умиротворяющее средство. Поскольку движение – это перемена. А где есть перемена, всегда есть надежда на лучшее.

«Очень верное дело – поезд, Выпьем, что ли, за поезда…» – всплыли в памяти строки одного советского поэта. И мы выпили горячего чая и закусили вкуснейшими пирожками, которые напекла в дорогу мама нашего Толика – студента-медика, без пяти минут врача. На душе потеплело и посветлело. Несмотря на пролетающую фонарями ночь за окном.

Бегут вагоны в длинный ряд,

Пестрят цвета раскраски,

Открылся дивный поворот

На север – в царство сказки…

А это уже стихи нашего современника, пламенного патриота Карелии, ученого-археолога А.П.Журавлева. И сказка не замедлила нам явиться в виде легкого мороза и девственной белизны неглубокого снега на полустанке Кяппесельга. А дальше, как и предполагает этот жанр, все было волшебно. Целых три дня волшебства! И феерическая поездка по льду, наконец, замерзшего в нужном нам месте озера. Поездка с ветерком на веренице саней, прицепленных к самодельному снегоходу-мотоциклу на трех огромных дутых колесах. И точность инженерных расчетов причала из железного уголка и винтовых свай, выполненных нашим корифеем-ученым Александром Штольбергом. Расчет расчетом, а без физического труда – никуда. И Александр берется за ворот, и вкручивает сваи в грунт на дне замерзшего залива. И фраза дня «жара начинается», произнесенная Толиком, сбросившим свою куртку на лед, в котором он яростно ломом пробивал отверстия для свай. И Александр-младший, ученик 9 класса, самый универсальный работник: лёд долбил, ворот крутил, сваи цементировал, железный уголок причала болтами скручивал. Ну, и, конечно, Константин, постоянство ему имя. Всегда выдержанный, негромкий, интеллигентно поблескивая стеклами очков, он постоянно трудился, без видимой устали.

А наша женская половина – Елена, Олеся, Анастасия. Наша прекрасная половина! Наша восхитительная половина! Как не воспеть прекрасный пол, работающий 8 марта? Помимо скрупулезных обмеров, вынесенной груды мусора, перенесен за пределы часовни целый муравейник вместе с обитателями. В храме наведены чистота и порядок. Что же говорить о великолепной трапезе для нас, мужиков! Одним словом, сказка есть сказка.

Еще нельзя не упомянуть о двух скромных жителях поселка Уница – отце и его сыне. Их дом не блещет богатством, но именно они около 20 километров везли к часовне и нас, и железо для причала. Они резали лед бензопилой, чтобы можно было забить сваи, давали нам инструмент, промочившим ноги давали сухую обувь, голодным давали свежепойманную и тут же закопченную рыбу, давали кров на время обеда, одним словом, давали все, что могли.

Снова стала очевидной актуальность Евангельских слов о «лепте бедной вдовы». А как может быть иначе? Слова Писания были актуальны всегда и будут актуальны до скончания мира. Важно только это видеть.

Снова поезд. Впереди мрачная суетная Москва, лишенная в этом году искристо-белых тонов новогодних праздников, а у нас за спиной оставалась часовня святителя Николая, ставшая нам близкой. И белая сказка. Наша удивительная белая сказка, которую нам подарил Санта Клаус… Агиос Николас… святитель Николай.
Валентин Борисов

Снова осень зашелестела золотым ковром опавших листьев, и, как положено, временами дождь прикрывает холодной серой сеткой яркость увядающей природы. Но нет на душе прежней тревоги. Ничья часовня стала нужна людям. «Жизнь как чудо» – так звучит название одной известной кинокартины, но я хотел бы рассказать не о кино, а о реальной жизни, в которой всегда есть место чуду, то есть тому, что выходит за рамки обыденного, что потрясает.

Вкратце предыстория такова. На Русском Севере погибала древняя деревянная часовня. «Часовня преподобного Варлаама Хутынского 1750 года. Охраняется государством как всенародное достояние», – так с трудом читалось на проржавевшей табличке, прибитой еще в середине прошлого века. Прохудилась насквозь кровля. И частые гости севера – холодные дожди, казалось, уже подписали деревянному строению смертный приговор. Гниение и разрушение стали неминуемы.

Помочь часовне взялись волонтеры «Общего дела»
«К большому сожалению, помочь ничем не можем», – примерно таким был ответ всех официальных инстанций, в которые мы обращались. Но все-таки чудо произошло. Взялись помочь часовне волонтеры «Общего дела» – общественного движения, которое можно сравнить со «Скорой помощью» или МЧС, потому что они самоотверженно спасают – в свой собственный отпуск и на свои деньги – гибнущие деревянные храмы по всему Русскому Северу.

Начался сбор средств на материалы для ремонта. И снова полная неожиданность: зачастую люди с хорошим достатком, на участие которых я надеялся, оставались равнодушными к нашему призыву, зато те, кто с трудом сводит концы с концами, отдавали буквально последнее. Исчезла иллюзорная стена двух тысячелетий, и евангельская притча о бедной вдове, положившей в сокровищницу храма последнее, стала реальностью на наших глазах.

И вот настал долгожданный день. Наша семья вместе с добровольцами «Общего дела» в августе месяце выехала в экспедицию в бывшую деревню Пегрема Республики Карелия, где и стоит часовня преподобного Варлаама Хутынского.

Треск электрогенератора и визжание бензопилы разорвали печальную тишину, стоявшую уже около полувека над развалинами брошенных людьми домов деревни Пегрема. Это была одна из печальных страниц истории нашей страны. В 1960–1970-х годах решили сделать из северных крестьян – хозяев на своей земле – пролетариев сельского труда. А как написал Карл Маркс в своем известном манифесте: «Пролетарию терять нечего, кроме собственных цепей». Почти так и вышло.

Было принято решение Пленума ЦК КПСС о ликвидации неперспективных деревень, в число которых попали небольшие – в силу ограниченности земельных угодий, – но крепкие северные деревеньки. В том числе и Пегрема. Закрыли школу, медпункт, почту, сократили транспортное сообщение, и начался исход. Жители постепенно вынужденно бросали, как им казалось – не навсегда, свои по-северному огромные деревянные дома, где под одной крышей жило одновременно три поколения, и переселялись в укрупненный поселок в одинаковые дома барачного вида. Потому что если хозяин и строил себе дом сам, то имел право это сделать только по утвержденному властью типовому проекту.

Изменился уклад жизни. Люди оторвались от корней, от построенных дедами домов и храмов, от кладбищ своих предков.

С коммунизмом, как известно, ничего не вышло. Зато замечательно вышло разрушить традиционную народную жизнь. А после распада СССР люди, скученные в большом поселке, оказались брошенными на произвол судьбы – без работы, без средств к существованию. Уныние и пьянство наполнили жизнь. Теперь уже в свою очередь пустеет укрупненный когда-то поселок. Жители разъезжаются по городам в поисках любой работы. И лишь летом дачники наполняют опустевшие улицы.

На этом фоне спасение древних храмов зажигает лучик надежды на возрождение чудного северного края, освоенного трудом многих и многих поколений русских людей. Храм защищает человека, давая ему понять, что он не один в жестокой борьбе с жизненными невзгодами.

Поразительно: жить в палатке в лесу в спартанских условиях и заниматься тяжелым физическим трудом приехали в нашу экспедицию совершенно разные по возрасту и здоровью люди. Не только молодые и сильные, как я думал вначале. Общее Дело – с большой буквы – объединило в этом далеком лесном уголке энергичного студента с пунктуальным ученым, разменявшим восьмой десяток, психолога и столяра-краснодеревщика, сотрудника интернет-компании с художником-мультипликатором, ученика школы и пенсионера, удивившего всех своей просто неистовой работоспособностью.

Эта работа нужна была прежде всего нам самим: ведь, работая для Бога, как раз и становишься человеком

Здесь, в Пегреме, у нас получилась словно первохристианская община, где «нет ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного…» Все – женщины, мужчины и даже дети – работали с какой-то удивительной серьезностью и самоотдачей – так обычно не работают ради денег или похвалы начальника.

Какое же это было благо и наслаждение – оторваться от обыденной суеты, от информационного насилия, от всепроникающего интернета и сосредоточиться на главном! Время приобрело другое измерение и другое качество. Там, в совместных молитвах – утром в лесу или вечером в древней часовне, – становилось непонятно, какой на дворе век. И так ли это важно? Ведь мы – христиане, а Христос – Один во все времена.

После напряженного рабочего дня, в лесу, у ночного костра, высказалось, наверное, главное: денежные пожертвования и эта тяжелая работа нужны, в первую очередь, не часовне, не преподобному Варлааму Хутынскому и даже не Богу, а нам самим. Потому что, только работая для Бога, человек приобретает свои истинные человеческие черты.

И там же, у лесного костра, почувствовалось, что Господь – среди нас. Это ли не чудо?
Валентин Борисов
23 октября 2018 г.